— Ингрид! — воскликнул Лютый.

Воевода опустил голову, засмущался, не глядел… Ингрид улыбнулась оттого, что он, столь сильный воин, весь теперь был в её власти. Она положила ладонь ему на плечо, и Лютый заметил, что Ингрид вся дрожит от волнения.

— Не бойся, — прошептал он, взял её руку и поднёс к губам.

— А я не из трусливых! — ответила она, держась из последних сил.

Они подались друг к другу, и губы их соединились. Лютый подхватил Ингрид на руки и опустил на плащ. Он был решителен в движениях, но не груб. Его трепетные прикосновения к её устам срывались нарастающим темпом толкающихся бёдер, и Ингрид желала сделаться его вся, без остатка.

Рейван на коне подъехал к стенам Нордхейма. Богатый плащ из медвежьего меха покрывал его плечи, а из ножен на поясе выглядывал эфес рисского меча. Рейван купил его в Лединге — городе-крепости на границе земель риссов, чтобы ничем не выдавать в себе кзорга.

Двое стражей у главных ворот преградили путь.

— Спешивайся!

Рейван неторопливо сошёл с коня и встал перед воинами.

— Кто ты такой? Что тебе надо? — они сомкнули щиты.

— Слышал, вану нужны воины.

— Откуда будешь? — один из стражей хищно осмотрел Рейвана, дыхнув в лицо хмелем, выпитым накануне.

— Я из Хёнедана. Ван Харальд мало платит своим соратникам. Надеюсь, Верховный ван платит лучше, — голос Рейвана не дрогнул от вранья.

Взгляд кзорга был холодным и расчётливым. Он расправил плечи, доспех на теле скрипнул.

— Да хреново платит наш ван, — усмехнулся страж. — Где сейчас хорошо платят? Тяжёлые времена.

— Зато поит и кормит на пирах, смотрю, хорошо! — прищурился Рейван.

— Поит хорошо, да, — ответил с усмешкой страж. — Ладно, воин, проходи!

Стражи расступились, и Рейван вошёл в крепость. Ведя под уздцы коня, он не узнавал прежних улиц: всюду чернели следы пожаров и разрушения. Сапоги утопали в осенней грязи, полы плаща перепачкались. Ветер вытряхивал из низких пепельных облаков дождевую морось и порывами брызгал ею в лицо. Несмотря на мрачный вид округи, Рейван улыбнулся, заслышав с одного из дворов озорной лай собаки и визги детей.

Дождь усилился. Подойдя к главному дому, Рейван был уже насквозь вымокшим и мечтал поскорее согреться мёдом у огня. Он оставил лошадь конюшему и поднялся по ступеням. На миг он замер: сегодня всё решится. Сердце гулко билось в груди от близости к цели. Он был уверен, что сумеет одолеть самозванца, каким бы сильным воином он ни был. И в поединке ему не смогут отказать, ведь он сын Ингвара. А когда всё закончится, он вновь увидит Маррей и поцелует её.

Стражи у входа в главный дом оглядели гостя.

— Кто такой?

— Я ван Эйнар. Пропусти! — решительно проговорил Рейван.

Воины опешили и расступились, отворив перед ним двери большого зала. Горящие чаши пылали жаром, стоял грохот посуды и голосов, а в воздухе витал запах жареного мяса, лука и подогретого мёда.

Рейван скинул капюшон и положил ладонь на рукоять меча. Воины, сидевшие за столом, обернулись.

— Эй, кто ты? Чего тебе надо? — зароптали они.

— Я Эйнар! Сын вана Ингвара!

В зале воцарилась тишина.

— Я пришёл за тем, кто назвался моим именем! — Рейван указал на человека, сидевшего в центре стола с гривной на шее.

Полумрак скрывал лицо Верховного вана.

— Неужели ты посмел явиться? — произнёс вождь, вырастая из тени.

Голос показался Рейвану знакомым. Он вгляделся в лицо вана. Глаза того горели янтарём, а золотые волосы обрамляли лицо.

Рейван узнал Ингрид. И обомлел.

«Я должен убить Ри!» — заскрежетало у него в голове.

Вмиг предвкушение лёгкой победы растворилось. В душе нарастало негодование.

— Что ж, ты хочешь вызвать меня на поединок⁈ — спросила Ингрид, вперившись в кзорга взглядом.

Рейван сглотнул, на его лице зашевелились желваки. Воины в зале затаили дыхание. Никто не мог оспорить его право на вызов, даже пусть он был кзоргом.

— Нет, — ответил Рейван. — Тебя я не вызову…

Он убрал руку от меча. В ноги ударила кровь от невыполненного намерения, а радость от встречи с Ингрид наполнила сердце.

— Ты забыл, что я обещала сделать с тобой? — произнесла она.

Рейван пожал плечами. Он рассчитывал, что дрожь её губ вот-вот сменится улыбкой и она пригласит его за стол. Они выпьют и поговорят обо всём…

— Взять его! — приказала Ингрид.

Уверенность Рейвана рассыпалась, словно горячий песок сквозь пальцы. Сердце забилось быстрее, а рука инстинктивно потянулась к поясу.

Лютый вернул на блюдо недоеденную телячью ногу и схватился за меч.

Попадали кубки, зашуршала сталь оружия. Воины обступили Рейвана, закрыв спинами свою предводительницу. Кзорг бросил взгляд к дверям и подумал, что мог бы убить стражу и уйти.

«Маррей погибнет, если я вернусь ни с чем», — подумал он и зажмурился.

Ещё никогда Рейван не чувствовал себя более бессильным, чем сейчас. Бежать ему было нельзя. Он не извлёк меч и позволил схватить себя, когда воины приблизились.

Ингрид вышла из-за стола.

— Скотина! Я сделаю из тебя кровавого орла, братец, слышишь⁈

Рейван не поднял взгляда на Ингрид от чувства вины перед ней. Когда-то он оставил её одну посреди разрушенной штурмом крепости, и теперь она стала жестока и воинственна. Он чувствовал в ней непреклонный дух отца и его честолюбие.

Кзорга связали и, толкая в спину, повели по ступеням во двор. По-прежнему лил дождь, и мрачное небо сделалось ещё ниже. На шум собралась толпа.

Рейван вновь ступал по грязи, но теперь не старался быть осторожным, не боялся испачкаться и не пытался укрыться от небесной воды. Он смотрел в лица людей, что глазели на него. На одних читался страх, на других ненависть, на третьих — любопытство: действительно ли их предводительница казнит брата?

Рейван слышал, что Ингрид шагала у него за спиной, по тому, как звенели кольца в её волосах. Он обернулся, чтобы взглянуть на неё, и увидел у неё в руке широкий топор.

— Иди давай! — Лютый толкнул Рейвана в спину, чтобы он не заглядывался по сторонам.

— Ри, ты хочешь убить меня? — заволновался Рейван.

— Догадливый! — буркнул воевода.

— Ри? — вновь заговорил кзорг и получил толчок в спину.

— Заткнись или не дойдёшь до помоста! — прорычал Лютый, лязгнув сталью для убедительности.

Воины обступили Верховного вана и кзорга, застучали мечами по умбонам щитов. Злые возгласы и плевки обрушились на Рейвана. Дождь стал холоднее и невыносимее.

Рейвана раздели. Дорогой мех плаща упал в грязь. Руки привязали к столбам. Растянутый и обнажённый, он предстал перед Ингрид.

Она обошла кзорга кругом, хмуря брови. Невзирая на шум толпы и шёпот дождя, Рейван слышал её тяжёлое злое дыхание.

«Ты не была такой, когда я тебя знал», — подумал он, сощурившись под стегающими тело плетями ледяного дождя.

— Ри! Мы должны поговорить, — произнёс Рейван.

— Нам не о чем говорить! Ненавижу тебя! — прорычала она и плюнула ему под ноги.

Рейван почувствовал, как задрожал воздух между ними, но потом понял, что дрожал он сам. Ингрид встала у него за спиной и крепче сжала мокрую рукоять топора.

Рейван взглянул на возбуждённую толпу и грозно оскалился. Злость всегда помогала ему в противостоянии со смертью. Но в этот раз разозлиться не получилось, потому что оружие оказалось в руках той, что была ему дорога. Рейван почувствовал себя обречённым и беззащитным. Он с силой натянул верёвки, которыми был привязан, и поднял голову к серому враждебному небу.

— Проклятые боги, я ненавижу вас! — выругался он.

***

В чертоге Владычиц медленно тянулись дни, наполненные тоской и ожиданием.

Вернувшись в покои после общей трапезы, Владычица Маррей не находила себе места. Она бродила по комнате из угла в угол, чувствуя, как ноет, тянет живот, а к горлу подступает тошнота.

«Я снова ничего не съела, но мне плохо не от голода…» — знала Владычица.

Она обхватила себя руками, желая защититься от болезненных мыслей, и почувствовала, как тверда её грудь. Уже много дней она держалась налитой от невыплеснутой страсти и сделалась особенно чувствительной.